Закон негодяев - Страница 26

Председатель сам вел свою машину. Его водителя два месяца назад забрали в армию, и в колхозе был дефицит молодых парней. Все, способные носить оружие, давно были мобилизованы в армию. Гумбатов, выдавший вчера длинную речь, почти всю дорогу молчал, лишь иногда позволяя себе короткие реплики по поводу состояния дорог. Азербайджанская пословица, гласившая «пришел март, — пришла беда», в полной мере реализовывалась этим мартом. В начале месяца пошел снег, в середине зачастили непрерывные дожди. Дороги, и без того не являвшие собой шедевр человеческой мысли, окончательно пришли в негодность, залитые водой и грязью, размытые сильными ливневыми дождями.

К лагерю они подъехали в половине десятого утра. Несмотря на плохую погоду мальчишки привычно весело встретили прибывший УАЗик. Председатель, подозвав пожилого бухгалтера, попросил его взять на учет привезенные им лекарства и медикаменты.

Джафаров, и раньше знавший о сложностях беженцев, об их бедственном положении, был просто потрясен увиденным. Установленные прямо на голой земле плохо закрепленные палатки были крайне ненадежным убежищем для больных и измученных людей. Во многих палатках земля была просто затоплена, и кровати стояли в воде. В других, очевидно, полученных в свое время на складах бывшей Советской Армии, зияли огромные дыры, сквозь которые был виден нехитрый инвентарь, вывезенный несчастными людьми. Многих эвакуировали прямо с места работы, и некоторые скотницы успели забрать лишь свои белые халаты. Ужасающая нищета и грязь, отсутствие элементарных человеческих условий не мешали людям улыбаться. Дети продолжали играть вокруг машины, с разных сторон слышались бодрые голоса людей. До Джафарова донесся даже смех. Это был удивительный менталитет азербайджанцев, умевших в самую трудную минуту забыть о существующих невзгодах, как-то отстраниться ото всех проблем и просто радоваться жизни.

Мирза видел, как светлели лица людей, глядевших на детей. И в этом была их последняя надежда.

Гумбатов, освободившись наконец от своего бухгалтера, пунктуально пересчитывающего ящики, предложил Джафарову пройти в его палатку, куда он обещал вызвать отца Омара Эфендиева. Джафаров послушно пошел за председателем.

В палатке Гумбатова было просторно, светло и чисто. Усевшись за стол, Джафаров терпеливо ждал, пока подойдет Эфендиев. Председатель, распорядившись дать гостю чай, извинился и покинул палатку, у него было слишком много дел, чтобы заниматься еще проблемами транспортировки наркотиков через границу. Это были проблемы самого Джафарова. Молчаливая женщина в красном платке подала гостю чай и даже положила тарелочку с мелко колотым сахаром. И почти тут же в палатку вошел Эфендиев.

Он был высокого роста, широкоплечий, с резкими, словно вырубленными топором, чертами лица. Войдя в палатку, он молча кивнул гостю и, не дожидаясь приглашения, сел за стол, хмуро взглянув на приехавшего из Баку следователя.

— Что произошло? — первым спросил Эфендиев, — опять Омар что-нибудь выкинул?

— Мы пока этого не знаем, — уклончиво ответил Джафаров, — просто подозреваем, что ваш сын знает о действиях некой банды, расположенной в районе границы. Вот почему мы его ищем.

— Он наш позор, — горько сказал старик, — мои три сына сражаются на фронтах, еще один погиб, а этот… — он махнул рукой, — коммерцией занялся, совсем от рук отбился.

— Коммерсанты стране тоже нужны, — сказал вдруг неизвестно почему Джафаров.

— Ты меня не успокаивай, — возразил старик, — война идет, какие коммерции тут могут быть? А кто этим занимается, тот уже не о родине думает, не о земле своей, а о своем кармане, деньги ему мать заменяют.

— У вас не осталось карточки сына? Какой-нибудь его фотографии?

— Нет. Мы брали из дома только самое необходимое. Хотя подожди, мать кажется взяла их фотографии. Они у нее были. Я могу узнать.

— Нам очень нужна его фотография, — попросил Джафаров, — может мы и ошибаемся, не того Омара ищем. Скажите, вы не знали среди друзей сына такого человека небольшого роста, темного.

— Конечно, знаю. Это Зейнал, он-то и сбил с пути нашего Омара. Вместе в город подались за сладкой жизнью. Зейнал не из нашего района. Он из Гянджи.

— А фамилию его вы не помните?

— Манафов, кажется. Но точно не помню.

— А где они живут в Баку, адрес у вас есть? — спросил уже не надеясь на положительный ответ, Джафаров.

— Есть, — сказал вдруг Эфендиев, — у нас записан его бакинский адрес. Я могу вам его дать.

— Спасибо, — вздохнул Джафаров. Все-таки он не напрасно ехал в этот лагерь.

Уже возвращаясь в райцентр, он думал о судьбе этой семьи, словно отразившей всю сложность перемен, происходивших в традиционно патриархальном укладе этих людей. В кармане у него был адрес Манафова и фотография Омара Эфендиева.

Вернувшись в Бейлаган, он отправился в прокуратуру. Шел уже четвертый час дня. В приемной у прокурора никого не было. Молодая девушка, сидевшая в приемной, с интересом взглянула на Джафарова.

— Вы по какому вопросу?

— Скажите, следователь из Баку.

— А он вас ждал все утро, очень волновался, — сказала девушка.

— Мне можно теперь войти?

— Конечно. Он приказал мне впустить вас, как только вы появитесь.

Все утро Рагимов неистовствовал, ожидая приехавшего гостя. Его длительное опоздание он рассматривал, как вызов, ежечасно узнавая, нет ли никаких вестей из Баку о смене правительства. Но все было в порядке. К полудню он успокоился, решив, что имеет дело с обычным безмозглым служакой, так и не понявшим, какой шанс он имел, заручившись поддержкой районного прокурора, родственника самого премьера республики.